настигала смерть, стоило ему раскрыть рот. Высшей заповедью считалось знать свой долг и выполнять его, а для Виктории это означало просто работать на стройке, не думая об архитектуре, планировании, обеспечении материалом или сроках. Она подбирала обломки кораблей, разряжала мины и бомбы, порой с утра до вечера передавала по цепочке камни или корзины с песком, а вечером, усталая и измученная, но участливая, валилась в постель. Утром Дюбек стучал в дверь ее комнаты, и она поднималась с мыслью: впереди новый день, абсолютно свободный от всяких проблем,
—  Там, внизу,— улыбаясь, сказала Виктория, закрыла глаза и глубоко вдохнула морской воздух,— в Вине-те, было бы абсурдом спорить о том, в каком мире место нашей дочери — в твоем или в моем.
—  Это уже решено.— Он избавился от последних сомнений: — В твоем мире ей не место.
18. Вернувшись в свой барак в Доббертине, Ганс Рихтер нашел на кровати телеграмму, извещавшую о смерти матери. Он опять поспешил на вокзал, сидя в поезде, не замечал ничего