неподвижно лежавшую под водой в двух шагах от берега. И только когда Аня наклонилась над ветками ивы, дернула за леску и потянулась за щукой, Ганс очнулся, увидел, как рыбина бьется в воде, крикнул:
—  Аня! — и разжал руку, судорожно стиснувшую удилище. Он схватил девочку и оттащил ее от воды.— Брось сейчас же!
Он зажал удилище между ивовых сучьев, но леска не подавалась ни на миллиметр. Он беспомощно стоял перед рыбой, а в ушах звенели собственные слова: «Брось сейчас же!» Аня причитала:
—  Ой, она умирает, она уже не двигается! Она проглотила живца с крючком. Она умирает, ну посмотри же, умирает!
—  Ну-ка, помоги,— крикнул он и радостно рассмеялся. Он по щиколотку увяз в иле, с трудом высвободил ноги и как бы со стороны взглянул на серо-зеленую рыбу, которая, словно мертвая, покачивалась в зарослях, склонив набок голову с большими, высоко сидящими глазами и растопырив плавники.— Ну и упорная тварь, сил у нее еще в избытке,— сказал он, нагнулся и проверил, прочно ли закреплена удочка